Пришёл в себя я лишь за рулём сашкиной машины. Голова гудела, что
происходило после взрыва, я помнил плохо. Помню, как пытался пробраться к
пожару, помню меня держали и не давали ринуться в огонь. Помню ругался с
Сашкой. Называл его убийцей и чокнутым. Мы с ним рассорились в пух и
прах. Я требовал уничтожить вообще все бактерии, требовал применить его
администраторские возможности. Уничтожить его детище - Бионет. Он кричал
на меня, что я ни чего не понимаю, что дело не в самой бактерии, а в
программе бессмертия. Привёл такую параллель: Бионет - аналог Интернета;
человек, несущий в себе бактерии - компьютер; программа бессмертия -
компьютерный вирус. Я потребовал просто выключить Бионет. Сашка
утверждал, что это не возможно. Каждая бактерия самодостаточна. Ядро
модифицированного Линукса хранится в каждой бактерии. Программа
бессмертия включена в ядро. Сеть Бионета не имеет серверов. Каждый
человек, каждое живое существо, каждая капля воды становится узлом сети,
не имеющей центра. Вся информация передаётся по цепочке от узла к узлу.
Слишком заумные объяснения. Я даже поставил сашкин аккаунт в скайпе в
список игнорируемых.
На
аэродроме горела трава, ни кто даже не пытался её потушить. Последние
самолёты с грузами взлетали в дыму и отблесках пламени. Теперь точно ни
один из пилотов не рискнёт вывозить людей, пусть и носителей вакцины. С
другой стороны, какое право имел капитан этого самолёта брать к себе на
борт, вместо груза, людей? Разве не прав был пилот истребителя, сбивая
самолёт? Не прав. Ему говорили, что на борту вакцина. Нет, он был прав, у
него есть приказ. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Его приказ
чёток и ясен - не выпускать лишних из города. Кто-же тогда виноват в
гибели этих людей? Вышестоящие командиры? Но кто из них мог
предполагать, или тем более знать, что вакцина будет распространяться
совсем как и эпидемия и зародится она именно в Новосибирске, эпицентре
трагедии? Наверно причина в людях, в их любви выполнять чужие приказы,
не проявляя инициативы.
Итак, Сашка говорил, что в его институте могут ещё оставаться ампулы с
бактерией, не несущей программы бессмертия. Надо будет их взять, пока ни
кто другой не приложил к ним руку. Уж я-то найду способ, как спасти
сперва себя, а потом и прочих. Я не высоколобый учёный, я не думаю о
славе, не говорю умных, но ни чего не значащих, слов. Я не военный, у
меня есть своя правда, своя инициатива и свои мысли, я не стану сперва
стрелять, и лишь потом разбираться. Я не гражданское руководство,
которое принимает решения, потом их изменяет и вечно мечется из одной
крайности в другую. Я сам по себе.
По дороге из аэропорта я наткнулся на то место, где спасённый мной мужик
умер окончательно. Всё оказалось, как я и предполагал. На обочине и в
кюветах оказалось несколько искорёженных грузовиков, смятая машина,
марку которой понять уже невозможно и лужицы крови на асфальте.
Доехав до сашкиного института, я остановил машину и вошёл в холл. В
холле стояло кресло, в котором сидел охранник в камуфляже. Его лицо было
затянуто противогазом, на коленях лежал автомат. Охранник сидел прямо и
не шевелился. Я постоял немного в дверях. Мне не хотелось, чтоб этот
человек вдруг соскочил и обрушил на меня град свинца. Охранник не
реагировал. Спит он что-ли? Нет, не спит! Бактерия проникает в организм
не только через глаза, рот и нос, она приникает и через кожу. Противогаз
не защищает от неё, а лишь даёт отсрочку. Сам я не носил его уже с тех
пор, как Сашка заставил меня выпить бактерию без бессмертия, он говорил,
что эпидемия мне не страшна до тех пор, пока бактерия с программой
бессмертия не сможет победить моих в моём организме, а этого не
случится. Просто не случится.
Я бродил по зданию института. Лаборатории были пусты, приборы разбиты,
повсюду мусор, листы бумаги, разбросанные книги и диски. Местами в
стенах виднелись дыры. Видимо от пуль. Осматривая весь этот бардак я
задумался. Почему все атаки на институты и университеты по всему миру
случились в один день? Видимо, кто-то руководил. Кто? Зачем? Какой смысл
уничтожать людей, знающих больше, чем ты? Какой смысл уничтожать
знания, накопленные человечеством за свою историю? Кому это выгодно?
В институте я провёл весь остаток дня, но так и не нашёл ни чего
похожего на эти злополучные ампулы. Видимо, при обыске их уже вывезли.
Вечером разразилась гроза. Дождь лил как из ведра. Ходить без дела мне
надоело и я направился к выходу. Сашкина машина находилась не далеко от
выхода. Я нагнулся и побежал под тугими струями дождя. В полной темноте я
не увидел открытого люка, оступился, не успел подставить руки и сильно
ударился головой об асфальт.
Ватная тишина начала от меня отступать. Солнце ярко светило и слепило
глаза. Я перевернулся на бок и увидел прямо напротив себя белобрысого
голубоглазого паренька лет десяти. Неловко улыбнувшись ему я сказал:
- Привет, ты кто?
- Дяденька, а вам не больно? Вы всю ночь валялись на земле, я попытался подстелить под вами одеяло, но не смог.
Действительно, мои ноги лежали на ободранном и невероятно мокром одеяле.
Как мало сейчас таких людей. У меня даже защемило сердце от этой
мысли. Вот сидит возле меня паренёк, родители которого наверняка уже
мертвы. Мертвы его родственники и друзья, он и сам не жилец, но он
наткнулся на совершенно незнакомого ему человека, лежащего без сознания
на улице, и попытался подстелить под него одеяло, чтоб этот человек не
простудился. Вот таких людей и надо спасать в первую очередь. Добрых,
бескорыстных, чистосердечных и наивных. Во все времена спасали лишь
элиту, а о прочих забывали. Сейчас, во времена гуманизма, из
Новосибирска вывозили всех подряд, рассчитывая, что такие люди уедут
вместе со всеми. Наверняка часть из них увезли, а этот паренёк до сих
пор здесь. Что нужно сделать, чтобы все люди были такми чистыми и
бескорыстными? Ни кто не знает. Как люди становятся такими? Тоже ни кто
не расскажет.
- Ты почему до сих пор в городе?
- Я, дяденька, детдомовский. Когда всех увозили, меня заперли в шкафу.
- А как выбрался?
- Бездомные дяденьки приходили, вытаскивали из детдома консервы, меня и выпустили.
- Тебя там постоянно так закрывали и били?
- Постоянно. Один раз вообще хотели убить. Дней пять назад Васька
притащил с улицы ампулку. Они частенько околачивались тут, возле
института. Они заставили меня её выпить, но ни чего не произошло.
Ещё одно нелепое совпадение. Паренёк выпил ампулку с бактерией, ещё не
несущей программы бессмертия и остался в городе. Опустевший, мёртвый
город стал его домом. Много-ли сейчас осталось в нём живых? То, что мы с
ним встретились, мне не казалось случайным. Он понял, что я не помер и
решил помочь. Не так много теперь в этом городе людей, кому ещё есть
смысл помогать.
Значит, бактерия без программы бессмертия, возможно, вышла за пределы
Новосибирска. Целых пять дней назад, наверно почти на сутки раньше, на
волю была выпущена другая версия бактерии. Так почему-же эпидемия
разразилась? Видимо из-за того, что этот мальчуган практически ни с кем
не общался, он практически ни кого и не заразил. Если кто-то ещё и несёт
этот вариант бактерии, их мало. Мало не значит нет совсем, значит
барьер вокруг бессмертия всё-же начал возводиться. Пусть с запозданием,
пусть слабый, но есть надежда!
Теперь другой вопрос, а как ампула с бактерией оказалась за пределами
института? Наверняка, все сотрудники давали самые невообразимые расписки
о неразглашении. Вспомнился Сашкин сейф, в котором стояла целая коробка
с ампулами и одна администраторская. Вот так у нас сохраняется
секретность. Подписки имеются, но это ни кого не останавливает. Секреты
вытаскиваются и растаскиваются по домам, где живут люди, эти секреты
создающие. Воруют все и воруют всё, что оказывается им доступно, и все
закрывают на это глаза.
Над городом раздался гул громкоговорителей. По городу ехали машины, в
небе летели вертолёты и из всех динамиков летело объявление:
- Всем жителям города! Президент страны подписал постановление о санации
Новосибирска. Через 24 часа на город будет сброшена бомба, которая
проведёт полную дезинфекцию территории. Будет уничтожено всё живое. В
течении ближайших трёх лет территория будет не пригодна для жизни. На это
время рекомендуется покинуть город. На Алтае имеются бункеры, которые
будут закрыты за несколько минут до начала санации. В них вы будете в
безопасности в период санации и последующие три года.
Помирать я не хочу. Пример Лимы не предвещал ни чего приятного. Я
вспомнил знаменитые слова Хрущёва о том, что в союзе имелись бомбы по
100 мегатонн. Я содрогнулся от мысли, что такой заряд окажется
реальностью. От города, пригородов и вообще на много километров вокруг
будет лишь радиоактивная воронка. Значит в бункер. Ампулу профессору
Михаю доставлю потом. Если вообще будет, кому её доставить.
